Станислав Домбровский
Программное
Маленький мальчик умер.
Он потерял во дворе улыбающиеся глаза
И наклейку от "Бумера".
Он не успел оглянуться назад.
Он хотел во что-нибудь верить,
И поэтому ему часто накладывали швы
На сердце. Он не закатывал истерик,
А просто хотел понять, зачем его заставляют выть,
А не петь, плевать, а не говорить, молчать, а не думать.
Он любил этот мир
Больше, чем все вы, вместе взятые. Он умер,
Когда понял, что не сможет его отмыть.
Он искал свободу, а вам её не хотелось.
Его тошнило от вашего вранья.
Я сам нёс на руках его тело.
Маленький мальчик умер.
А остался я.
* * *
Здравствуй, мама...
Я умру от рака.
Не пугайся. Просто я умру.
Три минуты бешеного страха.
Три минуты истеричных рук.
Заведи пластинку "Роллинг Стоунз"
Там, где небо пропастью во ржи.
Но когда приходит время сдохнуть,
Почему-то начинаешь жить.
* * *
если б ты обернулась...
всего-лишь секунду.
если б ты обернулась, когда я бежал.
мне хотелось кричать эту чёртову улицу,
а тебе даже не было, не было жаль.
только нам не прикинуться словом "чужие",
хоть могла ты курить и спокойно стоять,
мне плевать, что мы месяца вместе не жили -
ты моя. ты навечно
по-волчьи
моя.
------
Ну и - моё любимое:
-----
* * *
По примятой шагами, следами, телами зелёной планете
Шли, пьянея от ветра, Дракон, Ланцелот и кочующий Сталкер.
А за ними бежали толпой ненормально серьёзные дети,
По пути раздвигая поросшие памятью танки.
Ланцелот глухокашлял, доказывал что-то Дракону,
Мол, теперь-то свободны, и всё-таки будут, когда-нибудь будут людьми,
Но Дракон ухмылялся и резал своё о вселенском законе,
Том, в котором толпу надо бить по хребту сапогами и редко кормить.
Только Сталкер молчал. Он-то знал - для толпы ничего нет дороже, чем целая задница,
Но вести её надо, иначе запрётся в такие зыбучие дрянью пески...
И когда нам объявят опять о какой-нибудь новой, решающей murderнизации,
Мы по стуку от гайки поймём, где сейчас эти трое, где выход из вечной тоски.