Как я говорила, Ахматову я люблю давно и страстно. В белом двухтомнике, который я увезла с собой в Киев, за черновиками стихотворений, прозой и письмами её содержатся отрывки так и не написанной драмы.
Это произведение Ахматова писала в Ташкенте, во время войны, потом сожгла, потом, к концу жизни, восстанавливала, но так и не успела восстановить.
У меня есть в ней излюбленные места, собранные мною, реконструированные по разным отрывкам.
Вот одно из них.
***
Отрывок из пьесы "пролог"(1943 - Ташкент)
К т о - т о заглядывает в пещеру сверху. Г о с т ь и з Б у ду щ е г о возвращается в стену и меркнет. Луна.
Голос. Ты спишь?
Она (очень спокойно). Вот этого я боялась всю жизнь. Это ты был за поворотом?
Голос. Да. Скажи мне то, что ты скажешь мне там - во время нашей встречи.
Она. Отчего я узнала тебя по голосу...
Голос.
Оттого что я делил с тобою
Первозданный мрак...
Чьей бы ты ни делалась женою,
Продолжался (я теперь не скрою)
Наш преступный брак.
Мы его скрывали друг от друга ,
От себя, от Бога, от конца,
Помня место дантовского круга,
Словно лавр победного венца.
Видел новобрачною во храме,
Видел и живою на костре,
Видел и побитою камнями,
И забавой в демонской игре.
Отовсюду на меня глядела,
Отовсюду ты меня звала,
Мне живым и мёртвым это тело
Ты как жертву Богу отдала.
Ты одна была моей судьбою,
Знала, для тебя на всё готов.
Боже, что мы делали с тобой
Там, в совсем последнем слое снов!
Кажется, я был твоим убийцей
Или ты... Не помню ничего.
Римлянином, скифом, византийцем
Был свидетель срама твоего.
И ты знаешь, я на всё согласен -
Прокляну, забуду, дам врагу,
Будет светел мрак и грех прекрасен,
Одного я только не могу -
То, чего произнести не в силах,
А не то что вынести, скорбя,
Лучше б мне искать тебя в могилах,
Чем чтоб вовсе не было тебя.
Но маячит истина простая:
Умер я, а ты не родилась...
Грешная, преступная, пустая,
Но она должна быть - наша связь!
Она.
Никого нет в мире бесприютней
И бездомнее, наверно, нет.
Для тебя я словно голос лютни
Сквозь загробный призрачный рассвет.
Ты с собой научишься бороться -
Ты, проникший в мой последний сон.
Проклинай же снова скрип колодца,
Шорох сосен, чёрный грай ворон,
Землю, по которой я ступала,
Жёлтую звезду в моём окне,
То, чем я была и чем я стала,
И тот час, когда тебе сказала,
Что ты, кажется, приснился мне.
Но в дыхании твоих проклятий
Мне иные чудятся слова,
Те, что туже и хмельней объятий,
А нежны, как первая трава.
Она.(не слушая)
Сколько б другой мне не выдумал пыток -
Верной ему не была,
А реаность твою, как волшебный напиток,
Не отрываясь, пила.
Голос. Ты простишь меня?
Она. Ты не будешь просить прощения. Покажи мне своё лицо и... глаза. Я должна хоть раз посмотреть в твои глаза.
Голос. Я не могу - меня нет.
Она. Но я вдыхаю тебя с каждым глотком воздуха, пью тебя в каждой капле вина... и в смычках, когда они - ты знаешь, ты всё знаешь... и в цветах, особенно в умирающих розах, и оттого в розариуме у меня до обморока кружится голова, потому что тогда мне кажется, что ты зовёшь меня.
Голос. Я никогда не зову тебя, я всегда с тобой и даже больше... Я знаю - я отравляю тебя, а ты меня; я становлюсь тобой, а ты мной; мы оба гибнем друг в друге, а Жажда всё растёт.
Она.
Трижды я была твоей наградой,
И ты трижды говорил "Уйди!"
Ничего тебе уже не надо,
Но от жажды гибнешь на пути.
Знаю, как твоё иссохло горло,
Как обуглен и не дышит рот
И какая ночь крыла простёрла
И томится у твоих ворот
И какими чёрными лучами
Сквозь тебя грядущее текло
- - - - - - - - - - - - - - - - - - пламя
Через задымлённое стекло.
Голос. Только твой стон может меня спасти! Не губи меня! Скорее, скорее!
Она. Что ты называешь моим стоном? Неужели?..
Голос.
Будь ты трижды ангелов прелестней,
Будь родной сестрой приречных ив,
Я убью тебя своею песней,
Кровь твою на землю не пролив.
Я рукой своей тебя не трону,
Не взгянув ни разу, разлюблю,
Но твоим невероятным стоном
Жажду наконец я утолю,
Ту, что до меня блуждала в мире,
Льда суровей, огненней огня,
Ту, что вкруг меня стоит в эфире -
От неё освободишь меня!
О н а приподымается, протягивает руки и, не открывая глаз, бормочет. Все звуки замолкают. Чёрная тишина.
Она.
А вот они опять передо мною -
Алмазные и страшные глаза,
Какие и у музыки бывают,
Когда она на самой грани
Какой-то верной гибели скользит.
И слушатель тогда в своё бессмертье
Вдруг начинает верить безусловно...
Голос. (перебивая) Нет, не то, совсем не то... Ещё, ещё...
Она.
Лаской - страшишь, оскорбляешь - мольбой,
входишь без стука,
Всё наслаждением будет с тобой,
даже - разлука.
Пусть разольётся в зловещей судьбе
алая пена,
Но прозвучит как присяга - тебе
даже измена
Той, что познала и ужас и честь
жизни загробной...
Имя твоё мне сейчас произнесть
смерти подобно...
Голос. Да, да. Ещё, ещё!..
1963. Комарово.